Ни о чём..

А когда историческое отечество
предо мной раскрывает радушный Крит,
дед Илья с хитроватым прищуром греческим
с золотых облаков на меня глядит.

А на днях вышла вовсе смешная история,
и, казалось бы, нет для нее причин,
но и чудом её не назвать, не спорю я…
Был денёк от всех прочих неотличим,

но в какой-то миг, до смешного краткий,
меж простых забот в середине дня
молодая бабушка с фотографий
посмотрела… из зеркала на меня.
 

Перетекает в вечер день усталый,
ворчливые минуты мчат вперёд.
Рецепт случайно мамин отыскала,
для папы дочка курник испечёт.

Устроим шумный праздник в воскресенье,
соседей позовём, заварим чай.
Халат сменю я на наряд весенний,
никто не будет в выходной скучать.

Нас отдалила боль, а сблизят радость,
взаимные заботы и мечты.
Родной мой человек, ты здесь, ты рядом…
Устал от слов банальных и пустых.
 

Брак не может быть счастливым,
если супруги
до вступления в союз не узнали
в совершенстве нравы,
привычки и характеры друг друга.
= = = = О. Бальзак = = =

В семейной жизни надо считаться
с мыслями,
убеждениями, чувствами,
стремлениями любимого человека.
Храня свое достоинство,
надо уметь уступать друг другу.
= = = В. А. Сухомлинский = = =

*** ***

Да, разные планеты — ИНЬ и ЯН:
В характерах, желаниях, мечтах…
..Завет двоим ВсеВышним чётко дан:
В консенсусе — любовь, да и — в делах.

Одним — удастся слаженный союз.
Другим — его мучительно искать,
Испытывая в браках — многих уз,
Чтобы желанную семью создать.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Не очень важно: кто в семье рулИт,
Чтоб лад царил, взаимопониманье…
А Главное: ЯН — ИНЬ боготворит:
Им добиваться счастья — в созиданье.
<> >< <> >< <> >< <> >< <> >< <>
 

Он уже говорит, глядя ласково на меня…
Подожди, подожди… так теряем мы образ, видишь?
Бестолковая правнучка хочет тебя понять,
но усталость так путает мысли на склоне дня,
да к тому же… вот жалость, совсем нехорош мой идиш,

И иврит до сих пор не осилила… Что же, пусть.
Ведь, когда на исходе недели сгустится вечер,
погрущу об ушедших, но светлою будет грусть,
и за всех, кто мне дорог, по-русски я помолюсь,
зажигая Субботние свечи.
 

Как легко наверх подняться,
Если есть, взлететь на ком.
Так не хочется спускаться,
Нет желанья кувырком.

Петушок на крыше острой
Говорит нам о ветрах.
Для кого карниз — подмостки,
Для кого рояль в кустах!

Дуновение любое,
Нету времени зевать.
Человек подобен моли,
Если нечего желать!

Без хвоста, крыла иль глаза,
Иль других частей каких,
Пусть ты внешне — безобразен,
Не про это вышел стих!

Будь ты в юбке или брюках,
Голубой или нудист —
Если вертишься, как флюгер,
Будешь в бане — банный лист!

(правка)
 

Нас зимою сейчас не обидеть,
Холод терпим, снега и ветра.
Она злая немного, предвидеть,
Это можно, ведь марта пора.

Каждый день прилетают соседи,
Аист кружит, здесь рядом гнездо.
Гуси клиньями всюду, как дети,
Все торопятся, вниз, повезло.

Повезло, что увидел их разом,
Сразу пятеро клиньев вверху.
Крики добрые, все, не приказом,
Добровольно вернулись, слежу.

Все озёра заполнены ими,
Там и тут, перья вижу, летят.
Пух уже подбирают, простыми,
Гнёзда с пухом, назвать не спешат.

Пуховые гнездовья не редкость,
Они там, где так много гусей.
Время мало, в гнездовье, беспечность,
Не бытует, они для семей.

Ближе к лету они нам примером,
Будут всюду, где видно птенцов.
Они чудо, любые, ответом,
Будет только число их голов.

Птицы семьи создали повсюду,
По гнездовьям кричат их птенцы.
Их пример, для людей, не забуду,
Это важно, а как же, все мы.

14.03.2019 года.
 

Ребёнок запущен,
Ни слова не знает,
В грязи, как зверёныш,
Мать пьёт и гуляет.

И он обречён,
Без воды и еды,
В холодное время,
Лишь шаг до беды.

Услышали крики
Какие-то люди,
Спасали ребёнка,
Он жить ещё будет.

Теперь его лечат,
Я этому рад,
Родительских прав,
Мать, конечно, лишат.

© Марк Львовский
 

Наши матери жили в иллюзиях вечной войны.
Наши матери старятся: биты, несчастны, больны.
Им не будет прощенья и рая в урочный их час:
Дав нам горькую жизнь, наши матери бросили нас

И ушли – в свой придуманный мир, за одною одна;
В эту темень, не знавшую времени, места и дна…
Одиночество – слишком заразный и каменный яд;
Мы уходим за ними, ища их, в наш собственный ад.

Мы пройдём все их тропы: ведь мы же идём по пятам!
Уходя, мы не знали, что ждёт нас, кто встретит нас там,
Где бродили они в наши годы с огарком свечи.
В наших пальцах засветится крайняя спичка в ночи.

Не найдя матерей, обвиним себя, как судия –
И одной из «виновных пожизненно» стану и я.
Мы запрём себя сами, как будто искали тюрьмы.
Наши матери выжили – значит, сумеем и мы.

Это наша судьба. Нам иного не следует сметь.
Уж в глазах прорезается позеленевшая медь.
Наши волосы выбелят мёртвые краски седин.
Клетка заперта. Ты с ней остался один на один.

Темнота за плечом. Огонёк моей спички угас.
Мы ушли насовсем – хоть всех нас отпускали на час.
Потерявшись в пути, мы искали опору и дом –
Но едва ли хоть кто-нибудь знает, что будет потом.

Над макушкой у нас будут слепо молчать Небеса,
И за чёрной чертой будет снова чернеть полоса.
Мы отравимся воздухом, едким и горьким, как дым.
Будет так. А ещё говорят, что легко молодым.

Разведя ритуальный костёр, я сжигаю тетрадь:
Восхваляя огонь, позволяя словам умирать…
Мы сожжём сотни слов и тома ненаписанных книг –
Но едва ли хоть кто-нибудь вспомнит о нас и о них.

Огонёк моей спички угас. Чернота. Я иду.
Мне не страшно: теперь я за руку держу Темноту.
И мне чудится: как поводырь, до последнего дня
Темнота будет рядом – она не отпустит меня.

А за мною (идя по ножам, по краям, остриям)
Следом – тысячи женщин, что выроют тысячи ям…
И молчит чёрный ветер. И плещет слепая вода.
Если всех нас ждёт пропасть – я первая кану туда.

Мы виним лишь себя, забывая, что мы – ни при чём.
Я сама себе стану тюремщиком и палачом.
Ожидая поживу, над нами кружит вороньё.
Я сама себе вырою яму и лягу в неё.

Здесь почти безопасно – знакомая тьма впереди.
Я тебя не забуду – а ты меня, Солнце, не жди.
Ничего не изменится в мире – хоть прыгай с моста.
Огонёк моей спички угас. Надо мной Темнота.