Ни о чём..

На скалах древний монастырь,
Свидетель славы и забвенья,
Веков, мелькнувших, как мгновенье,
Всё помнит мрачный богатырь..

Он помнит, как в минувшем веке,
Поэт взирал с его стены,
Где воды звонкие Куры
С Арагви сплетены навеки.

Теперь здесь я, пусть не сравниться,
Мне с ним, но, кажется, судьба
На разных, в общем то страницах,
Увы, нам выпала одна,

Кавказ, ты стал судьбою многих,
Далеких северных детей
И горем тысяч матерей,
И славой тысяч, битв далеких..

Но что я, право, все об этом,
Какая тишь, и ночь ясна,
И горы серебристом светом
Одела ясная луна,

И старой Мцхеты отраженье
Бежит в мерцающей Куре,
И вечной темой вдохновенья
Спят стены храма на горе.

19.12.92 г.
 

Что на душе?
Это секрет!
В сердце поэта
Зреет сюжет,
Быстро он пишет
Новый куплет.

@ Марк Львовский
 

Водосточные трубы играют
В мокрых пальцах дождя,
И в дорогу, как в зеркало смотрят
Тополя на себя.

Расплылись, потускнели все краски,
Акварельный туман,
Так рождаются грустные сказки
Или скучный роман.

Нет печальней на свете сюжета,
Я стою у окна,
На пороге желанного лета
Безутешна весна…
 

В облаках летаешь снова!
Доведёт, попомнишь, слово,
Как Иосифа, что рыж –
Отошлют, пить дать, в Париж.

Жить сейчас не просто, Лена,
Доложу я откровенно:
Мужику-то невдомёк,
Он привык «под козырёк»,

А вино, стихи, фигура
И высокая культура
Подрасслабили мышцу,
Кровь нахлынула к лицу,

Подкосились сходу ноги –
Виноваты в том пороги!
Балансируя, рукой
Юбку сдёрнул, чёрт такой –

Зацепился от испуга.
Тут бы урезонить друга,
Крикнуть: «Смирно!» Раз, другой,
Топнуть стройною ногой.

Ты же дама, поэтесса!
Гость не знает политеса,
Неустойчивый мужчина.
Но, в конфузе не повинна,
Гасишь свет, потупив взор –
Скрыть охальника позор.

Да не хнычь ты – знамо, тошно.
Ночью выла заполошно.
Фельдшер нынче царь и Бог,
А не этот, тьфу ты, слог.
 

Фонарь ночной ей лихо подмигнул,
Сопровождая реверансы скрипом,
Спешащий пёс бездомный лишь чихнул:
«Поесть бы где! А вы с любовным бзиком!»

Часы пробили полночь. Тишина.
Ворона сонная на ветке встрепенулась.
Лишь ей танцующей на небе не до сна…
Да туча чёрная ехидно усмехнулась.
 

20.05.2020
 

И вот он появился,
И радость на душе,
Хотя он очень маленький,
Приятно мне уже!

И это было чудо света,
В основе данного сюжета.

@ Марк Львовский
 

Слободка Никольская, летний пейзаж:
не дача, домишко, как старец согбенный.
Сидим у ворот. Над цветами вербены
пчела то парит, то включает форсаж.
Нет ветра. Чуть душно. Звенят комары.
Раз пять храбрецов отрезвила газета.
Иваныч табак достаёт из кисета,
цигаркой травить кровопийц до поры.
Я слушаю взрослых и вздохи реки,
которой и выбора вовсе не дали
крутые два берега: в дольние дали
направили, в Днепр, мечте вопреки.
Стемнело. Взбираемся на сеновал.
«Там звёзды на маковках Божьего Храма
и ближе, и лучше видны, – шепчет мама, –
сумерничать будем…» Светила овал
исчез незаметно за дальним леском.
Купчиха-луна круглолица, степенно
присела на небе, на облаке бренном,
желая всю ночь баловаться чайком.
Куинджи, Кустодиев, Гоголь, Ван Гог –
сумерничать с мамой могли мы часами.
Пока петухи не клялись голосами,
что утро спешит к нам, бежит со всех ног.

Иваныча нет, сеновала. И мать,
бывает, мне с облака машет ночами.
Машу ей в ответ, пожимаю плечами:
«Сумерничать?
Чей сеновал занимать?»